Думаю, мой рассказ будет полезен всем, кто планирует связать свою жизнь с отдыхом в горах, либо тем несчастным, кто уже подсел на эту иглу.
Итак, место происшествия — Мицульский хребет, южный Сахалин. Сопочка расположена над пионерским лагерем «Голубые ели». На карте я ее не нашел, высота — судя по окружающим горам, найденным на карте — не более 500 м, склон смотрит на юг — юго-запад, время схода — 01.01.2005 16:05 плюс-минус 5 минут, температура — отрицательная, но не очень низкая, снег был вполне липок; причина схода — одиночный бордер. Об уклоне можете судить по фотографиям — порядка 45—50 градусов.

Немного о растительности: о деревьях вы можете судить по фотографиям. Обратите внимание, деревья на склоне только лиственные, хвойных нет. Позже лавинщики нам объяснили, что у хвойных пород более хрупкая древесина и лавины их ломают. Особенный момент — горы Южного Сахалина покрыты бамбуком, который здесь представляет собой плотные заросли высотой полтора-два метра. Снегом эти заросли пригибает до земли, и они образуют своеобразный подло-скользючий ковер-подстилку.

Склон сверху просматривался максимум на четверть длины, потом был перегиб… А вот у подножия хорошо открывалась взору большая поляна. Отчего она появилась — поняли все. Но мудрому рассудительному голосу интуиции не вняли.

В пионерлагере мы отпраздновали Новый Год, и на следующий день было намечено совершить небольшой зачетный спуск с близлежащей сопочки, забравшись на нее, разумеется, самоходом. Ночь порадовала нас густым, настоящим новогодним снегопадом — выпало более полуметра пушистой приятной целины. К моменту подъема она немного осела.
Игра в снежки, шум и прочие новогодние глупости, которыми любит заниматься лыжебордерная публика, отняли немало сил — и поэтому на следующий день в путь решились тронуться лишь несколько человек. Естественно, запасшись всем необходимым для того, чтобы поздравить друг друга с первым спуском в новом году. Подъем занял часа два-три. Свежий снег плюс большой уклон делают понятия расстояния и времени относительными. После короткого перекура и осмотра склона — старт.

Весь описанный ниже процесс занял очень мало времени. Ну, 5—10 секунд, хотя 10 — это уже наверное перебор. Однако мне это показалось так долго, что я успел устать и просто ждал — когда наконец меня прекратит швырять и бить. И уж без разницы было, чем бы это все закончилось.

Итак. Однажды в студеную зимнюю пору я из лесу выехал — и сел от рывка, сопровождаемого характерным рвущимся звуком. Успел глянуть выше себя и заметил быстро расширяющуюся трещину в снегу. Это был единственный момент, когда я почувствовал страх, вернее даже — шевелящийся в волосах под шапкой ужас, потому что потом было уже не до того, борьба за выживание отняла все ресурсы организма.

Вспомнилось сразу, что в благополучной Швейцарии, где все катаются с биперами и лопатами и щупами и где спасатели прилетают на место схода спустя пару минут, удается спасать около половины заваленных. Увы, это была не Швейцария. Ни у меня, ни у остальных разгильдяев наверху не было ни биперов, ни щупов, ни даже лопат. Единственную свою лопату, по смешному обстоятельству, я оставил детям в лагере. Зачем, спрашивается, лопата на такой домашней сопочке? Зато был полный снега склон, на котором с гребня предположилось наличие камней пониже — собственно, почему я и ушел правее.

Со стороны, наверное, было бы смешно смотреть на попытки соскочить с движущегося снега, но мне было не до смеху. Происходит попадание в лавину так. Сначала едешь на цельной сошедшей доске, лелея глупую надежду, что так на ней и спустишься донизу, как мамонтенок из мультика на льдине — наивно, конечно, но бывают же чудеса? Увы, плита начинает дробиться, и постепенно погружаешься в снежное месиво. К этому времени вокруг уже ничего не видно, все скрывает поднявшаяся снежная пыль, густая и везде лезущая. Она становится еще гуще и превращается в снеговоздушный коктейль, очень подвижный и лезущий кругом. Очень быстро смеркается и становится темно, теперь ты глупо надеешься уже доехать донизу на пятой точке — склон же небольшой вроде! На всякий случай ты прощаешься с белым светом. И это правильно, потому что тебя скидывает с какого-то обрыва, переворачивает, и начинает крутить вокруг всех осей как мешок картошки, прикладывая со шмякающим звуком к твердым поверхностям то спиной, то боками, то животом, и становится уже совсем темно.

По ощущениям — как будто в стиральной машинке фронтальной загрузки, битком забитой снегом и постепенной сужающейся, поскольку снег вдруг становится таким плотным, что самому пошевелиться невозможно. Вдруг оказывается, что снег забил и нос, и рот, причем его вбило до гортани, очень глубоко. Воздуха уже не хватает, а дышать нечем. Как глупо попался — думаешь ты, — кажется, кранты. И уже окончательно распрощавшись с жизнью, решаешь хоть постараться пропихнуть руки повыше, чтобы тело искали не слишком уж долго. А то и, чем черт не шутит, может и откачают.

Вспоминаются прочитанные где-то в инете рекомендации какого-то тоже попадавшего в лавину — совершать плавающие движения, как в воде. Плавать я не умею, но плавающими движениями владею в совершенстве, поскольку каждый год учусь этому нелегкому искусству. Но подействует ли, когда тебя продолжает крутить вокруг самого себя всяко и разно? Больше всего остального я боялся, что меня кинет головой вниз животом на склон, и масса снега, упершись сверху в доску, начнет брать на излом спину — с учетом стремительности всего происходящего — вполне реальный вариант. Тут же это и произошло, однако… Каким то образом перекинуло через голову.

Удача — удалось подтянуть руки. Начинаю грести ими по-лягушачьи, одновременно пытаясь разгрести снег от лица. К этому моменту я уже устал ужасно, единственное желание — чтобы это дезориентирующее движение кувырком с полными непонятками где верх, а где низ, наконец прекратилось — и оно сдерживается только пониманием, что если не обеспечить себе хоть какое-то свободное от снега пространство перед ртом, конец будет еще более скорым. Особенно если учитывать, что дышать хочется уже сейчас, а воздуху нету. Вернее, он, кажется, есть — но со снегом, который пытается залезть в легкие. Так что я гребу изо всех сил куда-то, даже пытаясь отталкиваться доской от каких-то твердых поверхностей, когда она в них упирается.

И вдруг… Внезапно — невозможно даже вообразить, насколько внезапно — все прекращается и наступает тишина, легкая снежная пыль развеивается… Я лежу вмурованный в снег — но вверх лицом, глядя в синее небо! Ура! Господи, как хорошо все-таки жить! Кашлем выплевываю из саднящего горла пробку затвердевшего снега и набираю полную грудь восхитительно чистого горного воздуха… Ааа…

И тут вспоминаю про товарищей. Надо срочно как-то дать им знать, что я жив. Насчет здоров — не знаю, тела я пока не чувствую и пошевелить ничем не могу. С трудом высвободив из-под снега левую руку, машу ей и кричу что есть сил: «Жив!»
Отдышавшись, пробую поочередно напрячь мышцы и пошевелить пальцами в ботинках. Ура, вроде нигде не болит. Чтобы как-то разрядить обстановку, а так же опасаясь, что кинувшиеся на помощь товарищи, спустив еще одну лавину, завершат дело первой и накроют таки меня с головой, чтобы затем доблестно откопать, я кричу наверх: «Ты это снял?» Товарищ снимал начало моего движения на камеру. Сверху доносится разноголосый гогот и ответ: «Нет!». «Зря! Второго дубля не будет!». Это было ужас как круто.

Через некоторое время, немного отлежавшись, придя в себя, отстегнулся от рюкзака — его в снег зарыло намертво. Откопал ноги и кое-как встал. Стою на только что сошедшей лавине — и ботинки не проваливаются в снег. Мда, такого снега 20 см над головой и…

Я оказался почти в самом носу лавинного конуса. Получается, я катился впереди всей массы. В стороне от конуса, метрах в пяти, замечаю шапку — только тут доходит, что в волосах лед. Начинаю подсчитывать ущерб. С руки сорвало верхонку — хотя она была туго прихвачена страховочным шнуром выше запястья. Верхонка лежит метрах в двух от меня впереди. Телефон во внутреннем кармане — цел. Фотоаппарат в рюкзаке — цел. С ума сойти. В то же время у телепалок, привязанных к рюкзаку, вытянуло и вырвало нижние трети с кольцами — одну просто вырвало, вторую выломало. Рюкзачная поясная застежка — непонятно как изнутри (!) вырван кусок, судя по оставшимся в расцарапанном пластике крошкам (а ведь дюрафлекс епт, ЛМА Бэккантри) — каким-то камнем. Или очччень твердым сучком. Левая рюкзачная лямка внизу, у пояса, почти полностью оторвана. Молния клапана рюкзака открыта (вроде проверял же перед спуском??) — но ключи и документы, пусть и вперемешку со снегом, но на месте. А вот фальшфейер из клапана исчез. И — царапина на лице и ободранный локоть правой руки. Ах да, это на него я упал с обрыва.

Воистину, в рубашке родился.

Вот и все. Пробег лавины составил всего-то 200—300 метров. Если кто-то пренебрежительно скажет «фи», пусть попробует тот же путь проделать хотя бы просто кувырком.

Комментарий лавинщиков с местного форума на сайте sopka.sakhalin.su, на котором мы хорошенько обсудили инцидент: «Ребята вам крупно повезло. Было бы больше снега, или пробежала бы она больше, так легко бы не было. Короче говоря поздравляю со вторым рождением. Объем лавины совсем небольшой. А судя по окружаюшей растительности там сходят лавины в десяток тыс. кубов… Кубов на 30—40 вполне хватит, что бы лыжника стукнуть об березку.»

Мы встречались с лавинщиками. Узнали много нового о лавинах и о себе, и стали хоть немного, но осторожнее. Будьте бдительны. Уж очень там внутри клаустрофобично, ну и… Страшно.

Делайте выводы и удачи всем на склонах.